Содержание

	И тут же написал мне нужную формулу. Экзамен я сдал на четыре. Любил он нас, меня и моих друзей! Будучи человеком нео- рдинарным и высоко образованным, он был развит разносто- ронне. Помимо химии, он прекрасно знал биологию. Вёл физ- культуру и пение. Но мне кажется, что больше всего он любил музыку, особенно русские народные песни. Прекрасно играя на мандолине, он с ней не расставался. Приходя на уроки, бережно доставал её из любовно сшитого матерчатого футляра, формой и цветом больше похожего на солдатский вещевой мешок, и клал инструмент на учительский стол. Мы слушали его игру, затаив дыхание. Из всех мало-мальски имевших тягу к музыке и песням ребят он выбрал нас: Женю Свистушкина, Сашу Ку- някина, Мишу Тришина и меня, создав из нас, ещё учеников девятого класса, школьный ансамбль. Женя играл на аккордеоне, Саша - на гитаре, Миша лихо стучал вырезанными им из берёзы палочками по пионерскому барабану и тарелке от ли- тавр. Я пел! Хорошо ли, плохо ли, не знаю, но песня под назва- нием «Моряк вразвалочку сошёл на берег» в исполнении нашего ансамбля шла на бис. Играли мы с удовольствием, пытаясь подражать известному всему миру ансамблю «Битлз». Руково- дил Василий Михайлович и ансамблем народных инструмен- тов, в котором учащиеся нашей школы играли на балалайках, мандолинах и домбрах. Выступления ансамбля всегда пользо- вались успехом на концертах художественной самодеятельности и проходили под рукоплескания зрителей. Выпускной вечер, на котором наша четвёрка играла не пе- реставая то мелодии вальсов и танго, а то модный твист, совпал с каким-то церковным праздником. Церковь была освещена изнутри, и мы, вволю нагулявшись с девушками по ночным Столицам, решили зайти в неё. Предложил зайти в церковь Саша Кунякин, сказав нам, что если мы сейчас не сходим, то потом мы уже никогда вместе не соберёмся. По правде сказать мы изредка, но всё же ходили в церковь. В основном на Пасху святить куличи, не пропускали и крестный ход. Однажды В 106 репетиции ансамбля Женя Свистушкин, разыгрывая новую мелодию на аккордеоне, сказал: - Ребята, хорошо бы сыграть в церкви песню о Москве, ведь там такая акустика! И батюшку пригласить, вот у кого голос, Магомаева перепоёт! Об этом, конечно, можно было только мечтать! Когда днём шла служба, то в большую перемену мы заходили в церковь. Батюшка, Василий Михайлович Юрьев, обладал красивым ба- ритоном, и мы слушали, замерев у колонн, его молитвы и пение певчих церковного хора, славивших Господа. Конечно, мы были далеки от веры в Бога, ведь мы были так молоды! Василий Михайлович был высокого роста, статный муж- чина с большой седой бородой. На церковные службы одевался в соответствии с саном и церковными праздниками. Голос его гулко отдавался в алтаре церкви и возносился к самому верху колокольни. Мы непроизвольно вздрагивали каждый раз, когда он произносил: «Господу помолимся!» но не крестились. Руки у батюшки были белыми, с ухоженными ногтями, и мягкими, отчего серебряный крест и кадило, которым он помахивал, оку- ривая церковь приятным благовонием, казались нам несоизме- римо большими и тяжёлыми. Свечки в церкви мы ставили всегда, покупая их на деньги, что давали на кино родители. Стесняясь спрашивать у старушек, какой иконе и по какому случаю их надо ставить, - всё-таки комсомольцы, - мы их ста- вили только потому, что нам нравилось зажигать их от других свечей и смотреть, как плавится при этом воск и какой хоровод огней водили свечки перед иконостасом. Все люди смертны... Мы осенью, зимой или весной, идя из школы, часто видели похоронные процессии, которые шли к кладбищу. Перед гробом с покойным, одновременно торже- ственно и траурно помахивая кадилом в стороны и перед со- бой, шёл Василий Михайлович, наш батюшка, чтобы проводить покойного в последний путь и предать его земле. Жизненные пути нашей семьи и Василия Михайловича Юрьева пересек-лись совершенно неожиданно. В пятьдесят третьем году умер 107